Напечатано: А.С. Гаврилова. Колодец как источник новой жизни. К реконструкции элементов славянской мифологии // III Международная научно-практическая конференция "Традиционная культура славян в XXI веке". Сборник трудов. - Минск: ЗАО "Белхардгрупп", 2010. - 136 с. С.12-16

Вода – самый неоднозначный «мифологический символ» в верованиях народов индоевропейской языковой группы.
Основные её мифологические значения можно представить следующим образом: «Вода – <…> одна из первых стихий мироздания; источник жизни, средство магического очищения. Вместе с тем водное пространство осмысляется как граница между земным и загробным мирами <…> В космогонических мифах вода ассоциируется с первобытным хаосом, когда ещё не было ни неба, ни земли, а были во вселенной только тьма и вода» [1, с. 80]. В процессе эволюции (детализации) мифологии, вода «приобрела» различные свойства: болотная вода способна погубить, проточная – смыть болезни и несчастья, чистая вода символизирует счастье и здоровье и т.д.
Древние, выстраивая своё жизненное пространство по образу воспринимаемой и осмысляемой ими Вселенной, создавали собственный «миф в миниатюре», что называется, по месту жительства, в том числе и миф, определяющий роль воды. Одним из важных элементов такого мифа стал колодец, известный и по сей день каждому, живущему на земле. Потому эти соображения актуальны для человека, и ныне придерживающегося этнической веры.

Колодец – не только «бытовой» источник воды, но и «…пограничное пространство, путь в ирий и канал связи с потусторонним миром» [2, с.536]. В пользу второй части этого утверждения говорит не только общая индоевропейская мифологема воды, но и множество поверий и локальных обрядов. Так, закладка колодца, расчистка, время и способы забора воды и проч. в традиции строго регламентированы. Также известно множество обрядов, центральную роль в которых выполнял колодец: вызывание дождя, общение с усопшими и т.д.

Важным отличием колодца от прочих источников воды является его рукотворность, то есть в определённой степени он принадлежит человеческому миру, а, значит, подвластен людям.

Славянская традиция содержит представления о подземных, земных и небесных водах. Эта триада, по всей видимости, образуется на основании воззрений о трёхчастной модели Мира, которая подразумевает существование Нижнего, Среднего и Высшего миров. Нижний и Высший миры – это Иномирье, где обитают души умерших предков и будущих потомков.

Колодец связан со всеми водами, а, соответственно, и всеми мирами. И подобно «допотопной пра-воде» способен переносить души из мира людей в иной мир (и наоборот, в том числе и из Вышнего, т.к. «верх» и «низ» в традиции понятия весьма относительные).

Образ колодца как пути в иной мир наиболее очевиден: в определённые дни в колодец бросали требы, что зачастую считалось ритуалом кормления умерших предков [2, с.538-539]; герой сказок попадает на Тот Свет через колодец (напр. «Госпожа Метелица», «Морозко»); обрядовые жертвенные и погребальные костры, предназначенные для того, чтобы «переправить» нечто из мира людей в иной мир, зачастую складывались в форме колодца; у большинства индоевропейских народов существовали жертвенные колодцы-ямы, куда помещали подношения [3; 4, с.16-17] и т.д.
Примеров обратного перехода в славянской традиции гораздо меньше. Нет прямых указаний на то, что колодец (или какой-либо водоём) может быть источником нового рождения, прихода в человеческий мир новых душ, хотя в бродячем сюжете о «госпоже Метелице» в некоторых случаях падчерица возвращается, пройдя испытания иномирьем (переродившись), на то же место откуда упала (вар. откуда её сбросили) в тот же колодец.
Мифология родственных индоевропейских народов говорит о следующем: «Согласно “Брихадараньяка-упанишаде”, на пути сансары кремационный огонь возносит душу на небеса. Затем боги предлагают ее “огню, который есть небесный мир”, и она становится жертвенным напитком, сомой. Сома предлагается дождевому облаку, и из этого приношения льёт дождь. Дождь орошает землю и становится растением – пищей, которую съедает некое животное. Таким образом, души снова “рождаются в различных условиях червем, насекомым, птицей, львом, вепрем, носорогом, тигром, человеком или еще кем-то, каждый сообразно его проступкам и знанию” (“Каушитака-упанишада”)» [5, с. 153].

А.Н. Афанасьев в свою очередь, считал, что «тучи, посылающие на землю свои благодатные ливни, представлялись первобытному племени ариев (Авт.: так в XIX веке определяли индоевропейцев) небесными источниками и колодцами…» [6, c.120].

А поверья германцев дают такое указание: «В Кельне говорится, что детей приносят из колодезя у церкви св. Кунеберта, где до рождения сидят они вокруг Божьей Матери, которая кормит их кашею и играется с ними. В этом колодезе светло, как днем. В других местах детей берут из прудов, из болота или моря…» [7, с.157-158].

Вполне логично предположить, что некогда такое представление бытовало и у славян, по крайней мере, косвенных подтверждений тому достаточно:

1. Колодец «…тесно связан с женской символикой и стихией (земной и небесной) влаги» [8, с.217], и в определённой степени его символика соотносится с символикой Мирового древа, по которому перемещаются все души.

2. В поздней традиции покровительницами колодцев считались Богородица и св. Пятница [2, с.538]. Эти персонажи, как известно, покровительствуют беременным и роженицам и являются переосмысленными образами языческой богини Макоши, которая кроме прочего, считается богиней судьбы. По представлениям тех же германцев, «…в светлом пространстве (Авт. Гольды-Фригг), за тучею, живут зародыши всего живого, семена растений и души ещё не родившихся детей». [7, с.157]. Уточним, что Фригг – богиня скандинавского пантеона, соответствующая по функциям славянской Макоши, а Гольда (Хольд) - её имя у материковых германцев.

3. В свадебном обряде славянских народов колодец так же играл важную роль.
Сам обряд не всегда совершался в церкви. В крестьянской среде, вплоть до XIX века венчание в церкви считалось не обязательным [9. c.328-329] При этом обязательно совершался т.н. «народный обряд». Как отмечают исследователи, описывая важнейшие моменты церковного венчания «обходу молодых вокруг аналоя или алтаря в церкви в народном обряде соответствует их обход (часто посолонь) вокруг стола (или печи, колодца, дуба, дома, амбара и др.) на свадьбе у невесты или по приезде к жениху; вставанию на подножник, на пояс перед алтарем соответствует благословение родителями на кожухе или на поясе; брачным венцам – венок свадебный» [10, с. 327–328].
На следующий день после свадьбы почти повсеместно проводились обряды так или иначе связанные с колодцем: либо молодая жена должна была принести воды из колодца, при этом на неё могли «нападать» свадебные гости; либо молодую (молодых) поливали водой из колодца [11, с. 339].
Подобные обрядовые элементы очень красноречивы. Как правило, колодец принадлежал некоему сообществу людей, обычно одной семье. Воду из чужих колодцев брали только в особых случаях и к своему колодцу допускали не всех и не всегда. Таким образом, и хождение молодых вокруг колодца, мытьё и уж тем более набирание новобрачной воды из колодца «её новой семьи» говорит о приобщении её к новому роду и перспективе будущего рождения ребёнка в этом роду (основные цели свадебного обряда).

4. «Беременной женщине запрещалось ходить к колодцу за водой – это могло плохо отразиться на ребенке или на качестве воды в колодце (польский) <…> Запрет набирать воду в колодце относился так же к женщинам, имеющим месячные, и к роженицам в течение первых 40 дней после родов (вост.слав., зап.слав.). В противном случае, как считалось, колодец высохнет или вода в колодце испортится, дети в семье заболеют» [2, с. 537].

В этих поверьях сочетается множество мифологических аспектов. В традиции женщина, которая находится в «необычном» состоянии всегда ограничена большим числом запретов и предписаний, так как считалось, что она обретает не свойственную живому человеку связь с Тем Светом (миром предков-Дедов), а, значит, становится иной, опасной для социума.

Менструации воспринимались как символ нечистоты, и символизировали с одной стороны готовность организма к деторождению, а с другой – временное бесплодие [12, с.198]. Считалось, что женщина в этом состоянии может «заразить бесплодием» то, к чему прикоснется, а неправильные действия в этот период могут привести её саму к действительному бесплодию. Беременность и первое время после родов также налагали на женщину ограничения, но в этом случае они были направлены в основном на защиту женщины и плода.

Интересным, на наш взгляд, является соотнесение вышеприведённых сведений с представлениями о прядении-ткачестве, которые в индоевропейской мифологии тесно связаны с деторождением и судьбой человека. Прясть и ткать женщине в «необычном» состоянии было либо полностью запрещено, либо эти процессы жестко регламентировались. Основной причиной для запретов было представление о том, что это может плохо отразиться на будущих детях.

Стоит снова отметить, что покровительницами этих ремёсел считались те же Богородица и св.Пятница – в христианстве (в т.ч. пряхи старорусских заговоров), Макошь – в язычестве, которые покровительствовали и колодцам.

5. При археологических раскопках в некоторых колодцах были обнаружены части веретен [3], что, на наш взгляд, также указывает на связь колодца с судьбой человека и деторождением. И, возможно, говорит о некогда существовавшей особой женской обрядности соединявшей представления о прядении-ткачестве и особых мифологических свойствах колодца (в бродячем сюжете о «госпоже Метелице», то есть Гольде, падчерица роняет в колодец веретено).

В белорусской традиции до сих пор сохранились представления о связи колодца и женской доли [8, с.217], которая не мыслима без деторождения – главной функции женщины, залога процветания рода. Сама форма колодца соотносится с женским лоном.

6. Колодец не был лишён хтонических черт, и не только в силу непосредственных аналогий с дорогой в нижний мир, однако, представления о демонах и нечистой силе, связанных с колодцем, по сравнению с природными водоёмами практически отсутствуют. Как было указано выше – колодец рукотворен. Это обстоятельство избавляет его от изрядной доли «зловредного» влияния.

Обряды почитания колодцев сравнимы с обрядами почитания священных источников: в определённые дни колодцы украшали, обсыпали зерном и маком, освящали, приносили в качестве подношения ритуальную пищу…

Таким образом, в славянской мифологии вполне могли существовать представления о колодце как вместилище и проводнике душ будущих потомков. Вполне возможно, что по представлениям славян, такую же роль могли выполнять и другие источники воды, от качества которых зависело «качество» будущего ребёнка.

Ещё одним подтверждением нашей гипотезе являются существующие и по сей день повсеместно поверья о волшебной силе источников, способных исцелить женщину от самого страшного недуга – бесплодия, вдохнуть в неё новую жизнь, новую душу.

Литература:
1. Славянская мифология: энциклопедический словарь. – M.: Международные отношения, 2002.
2. Славянские древности: энциклопедический словарь, т. 2. – М.: Международные отношения, 1999.
3. Русанова И.П. Священные колодцы // Историческая археология. Традиции и перспективы (к 80-летию со дня рождения Даниила Антоновича Авдусина), М., 1998.
4. Русанова И.П., Тимощук Б.А. Языческие святилища древних славян (под. ред. д. ист. наук С.А. Плетневой). М., 1993.
5. Петрухин В.Я. Загробный мир. Мифы о загробном мире: мифы разных народов. – М.: АСТ: Астрель, 2010.
6. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: т. 2. – М.: Индрик, 1994.
7. Потебня А.А. Символ и миф в народной культуре. – М.: Лабиринт, 2007.
8. Беларуская мiфалогiя: Энцыклапед. слоўн. /С.Санько [I iнш.]; склад. I.Клiмковiч. – 2-ое выд.,дап. – Мн.: Беларусь, 2006.
9. Бузин В.С. Этнография русских. – СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2007.
10. Славянские древности: энциклопедический словарь: т. 1. – М.: Международные отношения, 1995.
11. Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. – М.: Наука, 1991.
12. Кабакова Г.И. Антропология женского тела в славянской традиции. – М.: Ладомир, 2001.

http://rodnover.blogspot.ru/2011/12/blog-post.html